№ 339 1846 р. червня 27. – Лист П. О. Куліша до М. I. Костомарова про вивчення і розвиток української культури

Перша сторінка листа
П. О. Куліша до М. I. Костомарова (т. 1, с. 266)

С.-Петербург, Новая деревня, 1846 г. июня 27

Молодые люди, вдаваясь в изучение Малороссии, нисколько не лишают себя этим возможности усвоить себе образованность европейскую. Зачем брать крайности? Можно любить свой буколический хутор и восхищаться блеском столицы еще больше, нежели человек, никогда в хуторе не живавший. Можно знать наизусть все наши песни, предания и летописи и усвоить себе образованность европейскую в высшей степени. Я не понимаю, как вы одним решительно исключаете другое! Но если на нашем языке невозможно писать того, до чего не дожил наш народ, то неужели следует из этого, что не нужно писать на нем и того, до чего он дожил? Вы восхищаетесь огромными деревьями и оставляете без призрения самородные ростки, из которых будут впоследствии такие же. Удивительно!

Ваше мнение, что для изучения своего языка нужно удаляться от образованного общества, совершенно ошибочно. Для этого стоит только заглянуть вам в те дома, из которых выходят образованные люди, живущие в просвещенном обществе, напр. Белозерский, и посмотреть, как воспитываются там дети и как они изучают родной язык. И я теперь живу не всегда посреди невежд (хотя по большей части эти просвещенные меньше действующие на литературном поприще малороссияне), то и тогда я спокоен и о них не жалею. Явятся новые из народа, явятся сердца свежие, которым сама природа без науки внушит любовь к своему родному, и они примутся работать и приносить жертвы с таким жаром, какого может быть еще и невидано! Если чужое лучше (в чем я не согласен), то следует ли из этого, что наше ничего не стоит, не стоит усилий целой жизни таких ничтожных существ, как один человек сам по себе? Чужое лучше потому, почему обременная вкусными плодами яблоня лучше слабого Закреслено: «не приносящего ни тени». и не доставляющего ни прохлады, ни красоты, ни плодов дубчика.

Следует ли из этого, что мы должны прилагать свои усилия к усилиям иноземцев, более нас способных для своего поля сделать и оставить наше, вовсе недоступное для иностранцев и ожидающее только наших трудов? Повторяю: довольно нам изучить иностранное, руководствоваться опытами веков, но действовать у себя дома.

Христианство же никак не должно охлаждать наше стремление к развитию своих племенных начал, ибо не без причины брошено в землю зерно и пустило уже глубоко корень. Потеря нашего языка и обычаев есть худшее, что может случиться, а вы говорите, что лишь бы мы были отличными христианами, это еще не несчастье. Не забудьте, что наш украинец (простой) только до тех пор и христианин, пока все его обычаи и верования при нем. Вы говорите о нас, людях высшего полета, а для массы такое превращение невозможно. Ей нужны деды, батьки, обычаи, чтобы быть твердыми в добродетелях. Вот Петр Великий онемечил часть русских. И что ж? Только те и близки к идее христианства, которых не коснулось его преобразование. А вы равнодушно говорите, что потеря нашего языка и обычаев не будет для нас несчастьем!

Что же касается до развития, а не стояния, то оно совершается сперва в действователях, а потом (особенно при лучших внешних обстоятельствах) перейдет к народу. Наши писатели своими учеными и Закреслено: «литературными». поэтическими трудами многих заставили подумать, как бы спасти то, что еще уцелело. И литература малороссийская, какова она есть до сих пор, должна продолжаться своим порядком для просвещенных невежд, а для неграмотных невежд нужно писать учебники наставительные – практические книги и по возможности заводить школы, но делать возгласы об этом крайне безрассудно. Надобно делать так, что будто бы это произошло случайно: помещик увидел в книжной лавке книжку и купил для своей сельской школы, а туда для науки могут отдавать своих детей и казаки. Обо всем этом мы поговорим в Киеве. А теперь напишите мне, неужели Вы, забыв свое обещание, оставили существенно необходимое средство для успехов литературы? Напишите мне об этом немедленно и что следует – пришлите не через кого-либо другого (ибо я ни от кого еще ни копейки не получил), а сами, дабы я перед выездом из Петербурга это дело покончил без всяких недочетов.

Альманаха на эти деньги я печатать не буду. Вы пришлите по 1-е октября. То же скажите и Николаю Івановичу [Гулаку].

Бодянский уже печатает в «Чтениях Московского Общества» «Летопись Самовидца». По получении этого письма прошу с первою почтою выслать на его имя остаток этой летописи с 1668 г. Пожалуйста же не сделайте ему остановки. Будьте точны хоть раз в жизни. Клянусь, я прихожу в отчаяние от безладицы всех вас в исполнении ваших обещаний и моей просьбы. Три маленькие гимназиста аккуратнее исполнили бы свои обязанности в отношении к отсутствующему другу, нежели все вы. Я не знаю, что мне с вами делать! Видно мне придется от камени сотворить себе други [647] имеют знаний и ума, нежели украинские поселяне, однако ж знаю украинский язык. Вы говорите, что можно писать на этом языке только мужицкие повести. Но у вас перед глазами Шевченко, который выражает на этом языке и псалм Давида, и чувства, достойные уст самого высшего общества:

«Обідрана, сиротою понад Дніпром плаче. Тяжко-важко сиротині, а ніхто не бачить!»

Зачем вы говорите, что у нас, украиноманов, идеалы в голове – мужики, свинари, чумаки и т. п. рабы? Я в этих словах не узнаю вас. Это брань и больше ничего. Украинец сочувствует и Ахиллесу, и Александру Македонскому, и крестовым походам, и Генрихам, и Людовикам, и прочим, но следует ли из этого, чтобы он, оставив свое, писал о них?

Пусть пишут о них греки и немцы: нам довольно знать это, и мы знаем. Но оставить своих полуобразованных Гекторов и Ахиллов потому только, что мы не имеем Периклов, Сократов, Наполеонов, – верх безрассудства. И вы ли, Николай Іванович, вы ли можете говорить эти ужасные слова: «я не обвиняю тех, которые холодны к своему родному». Человек стремится к лучшему, а чужое лучше? Нет, у вас засохла живая струна, без которой никогда не будет гармонии в ваших ученых и поэтических действиях. Я обвиняю строго! И учить не быть холодным к своему – значит то же, что сказать мертвому: воскресни! Если увянут подобным образом все…

Ч. III, арк. 43 – 48. Автограф.

Частково опубл.: Былое. – 1907. – № 8. – С. 201.

Примітки

647. Приписка П. О. Куліша: «Адресовать теперь на имя Плетнева. Ну как-таки вам не сообщить мне своего адреса».

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 1, с. 265 – 268.