№ 109 1846 р. – Лист поручика Новоархангельського уланського полку П. Л. Ашаніна до М. І. Гулака з повідомленням про заняття математикою та оточення в Єлисаветграді

Любезнейший брат, Николай Иванович!

Минуя все извинения, все прелюдии писем, приличны одним только женщинам, я буду прямо отвечать вам на полученное мною письмо. Как бы то ни было, но если мы начали переписку, которая не только мне приятна, но скажу и полезна, то мне остается только просить вас не прекращать ее.

Приведенное вами мнение Казанова я нахожу справедливым, тем более, что все им сказанное часто подтверждается опытом. Но позвольте вам заметить: неужели вы предполагаете меня способным мечтать соделаться когда-нибудь великим или завоевателем, или монархом? Нет, дорогой брат. Таких людей, которые возвышались на высокую степень славы из ничего, было мало, и они были большею частью гении, каждый в своем роде; были со способностями и умом, высшим, были, наконец, счастливцы от природы; и мне с ними ровняться, скажите, не смешно ли? Конечно, я скажу, что во всем, к чему мы ни стремимся, оптический обман необходим.

Если солдат мечтает быть генералом – прекрасно; он не будет им никогда, но однажды, построив в своей голове такие воздушные замки, он покажет более рвение к службе: этим поддерживаются его силы, его здоровье – моральное и даже физическое. Такой обман, если хотите сравнение, – есть конек, пружина всех действий человека, душа жизни гражданской и всего света. Отнимите его у человека, что с ним будет? Но между тем каждому мыслящему человеку дана способность предугадывать свое будущее более или менее, хотя бы даже и по теории вероятия, разбираемой в математике. И если разложить но этой теории мои планы и все то, что может способствовать к их осуществлению, если строго и беспристрастно переложить все это в численные величины и привести к формуле, то к сожалению и прискорбию великому скажу вам: результат выйдет неутешительный. Впрочем, я не хочу быть простаком, тем более для себя. В этом случае гораздо лучше закурить трубку и сказать подобно турку или нашему малороссу: что будет, то будет, и будет то, что бог даст [141]. Что написано в книге судеб, то и будет. Бог велик и милосерден. Аминь.

Итак, закурите трубку, подожмите ноги по-турецки, если хотите, и будем беседовать дальше, если хотите читать мое маранье. Я вам расскажу мое мнение про курс Франкера, так как Вы у меня спрашиваете. Всякий, кто хочет истинно заниматься математикой и познать ее по хорошим началам, должен быть благодарен Франкеру за его труд, потому что другого курса, более ясного, более отчетливого, мы, по крайней мере в России, не имеем. Как наука, основанная на здравом смысле, на чистейшей логике, она у Франкера превосходна. Но учиться по ней тому, кто математикой еще не занимался, тому, кто не привык подвергать все строгому обсуживанию, одним словом, новичку в науках и в свете – невозможно. Тут необходим наставник. Все теории он выродит прекрасно и быстро, представляет опять, повторяет математику как науку мышления и здравого смысла. Но его курс можно назвать более энциклопедическим, нежели ученым: о многом он совершенно не упоминает, иногда же так кратко, что нужно все-таки или самому добиваться или справиться с другими курсами.

Я завидую вам, что едете в Одессу, это уголок Петербурга; мне жаль, что я, бывши так близко около Одессы, не мог его видеть прежде Петербурга. Что касается до меня, то я живу і по-прежнему в Елисаветграде, занимаюсь много, редко выхожу с квартиры. Недавно мы здесь веселились, в казенном саду было гулянье, фейерверки и танцы. Много было девиц и дам. Нужно вам заметить, что в здешних сторонах есть много красавиц, если и не в полном значении этого слова, но все-таки больше числом, нежели у нас в Малороссии.

Приезжайте посмотреть Елисаветград – это хоть и маленький городок, но все-таки лучше гораздо наших уездных. Кто живет здесь постоянно, то может даже весело проводить время. Я познакомился почти со всеми здешними жителями, т. е. с лицами служащими, потому что здесь немного не служащих, но мои занятия и позволяют продолжать знакомства. Странное назначение в нынешнем веке принимает на себя человек – весь свой век учиться. Известный наш Грабе [142], которому жизнь представляет столько разнообразных картин и перемен счастья, теперь по проискам приближенных ко двору удален от командования и живет в Киеве; я слышал, что он постоянно ездит в университет слушать лекции, дома же занимается химией и механикой. Вот человек, которого уже по этому одному нельзя не уважать. Он написал, говорят, записки всех своих походов кавказских и после 12-го года. Говорят, что он также красноречив на бумаге, как и на ловах. Он – бывший адъютант в Бурнадота в 13-м году, поэтому можно судить, что его и прежде знали как умного человека. Но, смотря на его жизнь, на его заслуги, невольно задумаешься и спросишь самого себя: что же со мною будет, если такие люди остаются у нас в неизвестности и в бездействии? Неужели все, чего мы добьемся своими трудами, своими знаниями и ревностью, должно погибнуть и обратиться в ничто чрез происки других?

Прощайте, любезнейший брат, желаю вам веселиться в Одессе, а я надеюсь скоро вас видеть и остаюсь всегда любящий Вас брат.

П. Ашанин

Ч. II, арк. 17–18. Автограф.

Опубл.: За сто літ. – 1928. – Кн. 2. – С. 83, 84.

Примітки

141. Від слів «неужели Вы предполагаете» до слів «каждый в своем роде» і від слів «я не хочу быть» до «что бог даст» текст підкреслено вертикальною лінією.

142. Граббе Павло Христофорович (1787 – 1875) – генерал, учасник Вітчизняної війни 1812 p., служив на Кавказі, з 1831 р. – начальник штабу 1-го піхотного корпусу, кинутого на придушення повстання на Україні, у 1849 р. командував особливим загоном по придушенню революції в Угорщині.

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 1, с. 97 – 98.