Марта 29

Гулаку предложены были вопросы как о тех лицах, которых он посещал в С.-Петербурге, так и о тех, которые у него бывали.

На это Гулак ответствовал, что он посещал: тайного советника Скребицкого, ректора университета Плетнева, директора 2-го кадетского корпуса Бибикова, писательницу Ишимову и служащего в министерстве государственных имуществ чиновника Иславина; а у него на квартире несколько раз были находившийся в Дерпте, когда он, Гулак, там учился, Кузьма Вородинов и бывший студент Дерптского университета Вильцын, что они посещали его только по старому знакомству и он с ними не имел никаких разговоров, кроме самых общих; более же никто не бывал.

Сделано распоряжение, чтобы генерал-адъютант Кокошкин и генерал-лейтенант Дубельт отобрали бумаги у Вородинова, чтобы оные были рассмотрены в III отделении и чтобы Вородинов был оставлен под арестом, ежели в его бумагах найдено будет что-нибудь подозрительного.

От почтдиректора Прянишникова доставлены пакет, полученный из Новой Праги Херсонской губ. на имя ректора университета Плетнева для передачи Гулаку и копии с писем, заключающихся в том пакете. Оба сии письма писаны к Гулаку от отца его, который выражает удовольствие свое, что сын его познакомился с Плетневым и другими почтенными людьми и делает ему наставление в следующих, между прочим, выражениях: «Перед тобой раскрылся теперь новый свет, новые люди и новая жизнь. Будь деятелен и решителен; не бойся неудач, неудачи с каждым случаются; не смущайся, если тебе что и не удастся, а старайся достигать своей цели с твердою волею».

К обер-полицеймейстеру послано 15 руб. серебром для раздачи в награду тем нижним полицейским чинам, которые после арестования Гулака нашли брошенную им рукопись под заглавием: «Закон божий».

Протоиерей Малов в третий раз был допущен к Гулаку, и в третий раз убеждения остались бесполезны.

Малов сделал ему вопрос: любит ли он государя? Гулак с какою-то торжественной радостью отвечал: «Люблю, отец мой, любил всегда и буду любить до конца моей жизни, как отца отечества и помазанника господня, люблю весь державный дом его, но я раб моего обета; быть может, оный и безрассуден, однако же я умру и слово, произнесенное во имя божие, унесу в гроб мой; пусть буду я жертва мечтательности жалкой и необдуманной».

Когда Малов уходил от Гулака, то сей последний сказал ему: «Если Вы хотите еще меня порадовать, то приходите для утешения меня в моем узничестве, а не для преклонения меня к открытию истины; я сказал Вам решительно, говорил это и прежде Вас другим, что буду молчать и с сим молчанием останусь навсегда».

Примітки

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 334.