Початкова сторінка

Тарас Шевченко

Енциклопедія життя і творчості

?

№ 426 1847 p. травень. – Проект доповіді О. Ф. Орлова Миколі І про слов’янофілів

О славянофилах

Производство дела о Славянском обществе св. Кирилла и Мефодия показало, что идеи о восстановлении в каждой земле народности, языка, собственной литературы, об улучшении положения людей и соединении всех славянских племен в одно целое не принадлежат одним лицам, прикосновенным к делу Славянского общества. Занятия ученых подобными идеями в наше время сделалось как бы необходимою потребностью.

Желая, с одной стороны, определить сколько возможно точнее степень вины киевских славянофилов, а с другой – удостовериться, не питают ли прочие славянофилы каких-либо политических намерений, я обращал внимание и вообще на славянофилов.

Имеющиеся в виду моем сведения о них заключаются в следующем.

Начало славянского направления кроется в страсти нашего века отыскивать и поддерживать древности, восстановлять народность в нравах и литературе и применять к нашему времени быт древних предков каждого народа. Ныне более, чем когда-либо, хотят быть французы французами, германцы – германцами, русские – русскими и т. д. Это направление, с одной стороны, весьма важное, могущее укрепить самостоятельность и силу народа, с другой – порождает источник внутренних колебаний, ибо как владычествующие племена заботятся о восстановлении своей народности, так равно заботятся об этом племена подвластные: поляки хотят быть поляками, малороссияне – малороссиянами.

Это направление не ускользнуло от внимания злоумышленников. Польские выходцы под руководством Чарторижского уже несколько лет тому назад составили Славянское владо [430]. Оно действует частью посредством ученых славян, подвластных Австрии и Турции, а частью через эмиссаров, руководитель которых, Чайковский, находится в Константинополе.

Имея единственною целью восстановить прежнюю Польшу и для этого одного поколебать спокойствие четырех обширных держав, которым подвластны славяне, выходцы мутят эти племена и подстрекают их к восстановлению в каждом народе древнего, патриархального быта. В Париже – Киприян Робер и Мицкевич, в земле западных славян – Шафарик, Ганка, Штур, Гай и др. знаменитые ученые провозглашают о славянской народности, описывают быт прародителей наших в самом счастливом положении и убеждают славян нашего поколения соединиться в одно патриархальное, народнопредставительное государство. Это стремление тем более дошло до крайности, что немецкие ученые, справедливо замечая излишество похвал в славянофилах, унижают племена славянские, а поборники панславизма начали доказывать, что славянские племена впереди покажут что-то новое, чудесное, невиданное и пророчат им великую будущность.

Славянские идеи проникли и в Россию. Особенно в Москве многие молодые люди называются и сами себя именуют славянофилами, сочиняют книги и статьи с напыщенными возглашениями о славянстве и древнем быте русских. В Москве известны по славянофильству Бодянский, Киреевский, Хомяков, Шевырев, Аксаков и другие писатели. Славянские идеи не могли не проявиться и в Киеве, как в городе, в котором находится университет и который близок к западным славянам. Ими заразились Костомаров, Гулак и Белозерский. Доселе великороссийские славянофилы рассуждают в духе прямо русском и только являются странными в преувеличенных возгласах о всемирном вопросе на счет славян, будто бы обратившем на себя внимание всей Европы, о необыкновенно великом значении славян, которые рано или поздно должны сделаться первенствующим народом в образованном свете, и прочее. Но, выражаясь напыщено и двусмысленно, они нередко заставляют сомневаться: не кроется ли под их патриотическими возгласами и противных нашему правительству целей.

Например: Аксаков в «Московских ведомостях» 1846 г., по случаю 700-летнего существования Москвы, в статье своей назвал Москву народною столицею, говорил о земской думе, собранной при Иоанне IV из всей земли русской, о том, что в 1812 г., по примеру 1612 г., поднялся русский народ и спас русскую землю. Так что признано было нужным обратить внимание ученого начальства, дабы подобные статьи не были пропускаемы цензурою. Киевские ученые пошли еще далее и составляли было Общество св. Кирилла и Мефодия, присоединяя к ученым рассуждениям политические, по примеру западных славян. К счастью, вредные мечты их открылись и зло приостановлено, но если правительство не примет мер и в отношении великороссийских славян, то легко случиться может, что они и сами впадут в преступление и правительство поставят в затруднительное положение.

Как университет св. Владимира наполнен студентами из малороссиян, то естественно характер славянофильства превратился там в украйнофильство. Даже бывшее Славянское общество Гулака, Белозерского и Костомарова принимало этот характер, ибо из них только последний великороссиянин, а первые два действовали в духе более украйнофилов, нежели славянофилов. Шевченко, Кулиш, Андрузский, Навроцкий, Посяда и др., не принадлежавшие к Славянскому обществу, тем не менее суть украйнофилы, пламенно занятые мыслью о восстановлении языка и литературы Малороссии, об улучшении ее быта. Нет сомнения, что многие из ученых малороссиян питают те же мысли; некоторые из них, напр., учитель подольской гимназии Чуйкевич, помещик Полтавской губ. Галаган и др., замечались и при производстве Славянского дела. Но все они не заговорщики, не злоумышленники, а люди увлеченные панславизмом, как модным направлением наук или чрезмерною любовью к своей родине.

Цензура пропускала книги Кулиша и Костомарова, следовательно, само правительство как бы признало законность их сочинений. Должно заметить еще, что ученое начальство наше, поощряя изысканием о славянских древностях и языках, посылая путешественников в земли западных славян и предписывая собирать в Малороссии и других областях России местные слова, пословицы и пр., как бы покровительствует славянофилам. Об этом упоминают в своих показаниях и Белозерский, и Костомаров. Последний именно пишет, что он потому и предался со всем жаром изучению науки славянской, что не предполагал это противным видам правительства, которое всегда благосклонным вниманием ободряли ученых наших славянофилов и путешественников в славянские земли.

Дело, произведенное о Славянском обществе св. Кирилла и Мефодия, не касалось и не должно было касаться до славянофилов, ибо в этом случае надлежит поступать с чрезвычайною осторожностью, чтобы, искореняя зло, не подавить добрые начала. Славянофилы, занимающиеся утверждением в отечестве нашем языка, нравов и образа мыслей собственно русских, очищением нашей народности от излишних примесей иноземного в высшей степени полезны: они суть двигатели в государстве, орудия самостоятельности и могущества его, так что правительство должно пользоваться ими и поощрять тех, которые действуют в истинно русском духе. Правительство не может допустить только рассуждений о присоединении к России иноземных славянских племен, чтобы не навлечь неудовольствия соседственных держав, владеющих славянскими землями, и мыслей украйнофилов о восстановлении народности их родины, ибо это поведет малороссиян, а за ними и другие подвластные народы к желанию существовать самобытно.

Для предупреждения вреда в этом случае надлежит действовать общими мерами, не отыскивая, кого бы обвинить или наказать, и не прибегая ни к каким строгостям лично против славянофилов, ибо нет причин предполагать, что они действуют злоумышленно, и притом доселе они действовали открыто, как бы с разрешения начальства. Еще более надлежит быть осторожными в отношении к Малороссии. Хотя там от молодых украйнофилов, подобных Шевченке и Кулишу, быть может, обращаются идеи об отдельном существовании даже между людьми более степенными, нежели сами украйнофилы, но строгие меры сделают для них еще дороже запрещенные мысли и могут малороссиян, доселе покорных, поставить в то раздраженное против нашего правительства положение, в каком находится, особенно после мятежа, Царство Польское. Полезнее и справедливее будет не показывать и вида малороссиянам, что правительство имело причину сомневаться, не посеяны ли между ними вредные идеи, и принять меры в отношении к ним совершенно противные тем, которые принимались в Царстве Польском.

Мною уже сделано распоряжение о секретном наблюдении в Москве как за славянофилами, так и за издаваемыми ими книгами и журналами, равно поощрен издатель «Отечественных записок» Краевский, который в журнале своем поместил статью, весьма сильно и основательно написанную в опровержение мечтаний московских славянофилов; но главное распоряжение по этому предмету надлежит предоставить министерству народного просвещения.

Хотя министр народного просвещения, сколько известно, уже принимает меры для направления трудов ученых к рассуждениям о народности, языке и литературе собственно русских, не менее того, я полагал бы объявить ему положительное высочайшее повеление, чтобы наставники и писатели действовали в духе в видах правительства, отнюдь не допуская ни на лекциях, ни в книгах и журналах никаких предположений о присоединении к России иноземных славянских племен и вообще ни о чем, что принадлежит правительству, а не ученым; чтобы они рассуждали, сколь возможно, осторожнее там, где дело идет о народности или языке Малороссии и других подвластных племен, не давая любви к родине перевеса над любовью к отечеству и изгоняя все, что может вредить этой последней любви, особенно о мнимых настоящих бедствиях и о прежнем будто бы необыкновенно счастливом положении их, чтобы все выводы ученых и писателей клонились к возвышению не Малороссии, Польши и прочих стран отдельно, а Российской империи, в совокупном составе народов, ее составляющих; чтобы цензоры обращали строжайшее внимание особенно на московские, киевские и харьковские периодические издания и на все книги, печатаемые славянофилами, не допуская в них тех полутемных и двусмысленных выражений, которыми они изобилуют и которые, хотя не заключают в себе злоумышленной цели, могут, однако же, людей злонамеренных приводить к предположениям о самостоятельности и прежней вольнице народов, подвластных России.

Таковое мнение мое всеподданнейше повергаю на высочайшее воззрение вашего императорского величества.

Резолюція О. Ф. Орлова: Составить сокращенный доклад.

Ч. XVIII, арк. 70 – 78. Чернетка.


Примітки

430. «Слов’янське владо» – організація слов’яністів за кордоном (1845).

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 306 – 308.