№ 107 1847 р. травня, не пізніше 20. – Протокол допиту О. В. Марковича у Київській фортеці

Вопросы, предложенные бывшему студенту Афанасию Марковичу, и ответы его

1. Как ваше имя, отчество и фамилия и сколько вам от роду лет?

Афанасий Васильев сын Маркович, 25 лет от роду.

Афанасий Маркович

2. Какого вы вероисповедания и бывали ли на исповеди и у св. причастия?

Православного, на исповеди всегда бывал и св. тайны принимал, кроме последнего поста, потому что, окончив последний свой университетский экзамен на масляной, я выезжал в пост к родным и снова возвращался в Киев писать диссертацию и не успел отговеться, почитая себя не готовым, а отложил на Петров пост.

Афанасий Маркович

3. Откуда вы уроженец и есть ли у вас или родителей Ваших имение, где именно и какое?

Уроженец пирятинского уезда, Полтавской губ., родителей у меня нет в живых и имения нет.

Афанасий Маркович

4. Где и в каких заведениях вы воспитывались?

Я воспитывался во 2-й киевской губернской гимназии и потом в императорском университете св. Владимира, где и окончил курс.

Афанасий Маркович

5. Когда были в гимназии, то c кем особенно были в дружбе?

В гимназии я не имел особенных приятелей.

Афанасий Маркович

6. Кто были ваши близкие знакомые и приятели в университете?

Во время пребывания моего в университете я был в приязни со всеми моими товарищами, но в особенной дружбе ни с кем не находился.

Афанасий Маркович

7. В показании, данном в минувшем апреле, Вы говорили, что рассуждали о средствах к образованию крестьян и об издании для народа чтений и учебников, для чего сделан был в недавнем времени небольшой денежный сбор. Почему имеете объяснить:

а) кем именно и по какому поводу предложен был этот денежный сбор?

Денежный сбор был предложен чиновником Гулаком, когда студент Посяда, зайдя ко мне в конце декабря, пригласил меня вместе с ним пойти к Гулаку: там, для издания чтений, не для одного простого народа, но и вообще для публики, мы говорили, и как никто из нас не имел средств печатать на свой счет, то пока правительство не приняло бы этого издания под свое особое покровительство, как это сделано с чтениями, издаваемыми кн. Одоевским, мы решились сделать между собою небольшой сбор; кто же именно предложил этот сбор, я припомнить не могу – Посяда или Гулак.

Афанасий Маркович

б) кто его собирал и каким образом?

Деньги эти, кажется, должен был собирать Костомаров, посредством добровольных пожертвований.

Афанасий Маркович

в) кто вносил деньги и сколько?

Кто именно вносил деньги, я не знаю; предположено было собирать по 10 руб. сер[ебром], каковое количество денег я отдал Костомарову в генваре или феврале нынешнего года.

Афанасий Маркович

г) сколько именно всех денег было собрано и у кого они хранятся? Сколько мне известно, деньги должны были храниться у Костомарова, но сколько их было собрано, я не знаю.

Афанасий Маркович

д) по какому праву и убеждению Вы рассуждали об образовании крестьян и для чего именно оно казалось Вам нужным и, наконец.

Родившись в Малороссии и воспитываясь первоначально в деревне, а потом часто бывая в Малороссии у родных, я бывал неоднократно свидетелем того развращения и нравственного упадка простого народа, которые производятся в нем пьянством, сопровождаемым самым отвратительным безобразием, мне, как молодому человеку, казалось ужасным такое всеобщее в народе развращение, ибо не только поражены им мужчины в зрелых летах, но весьма часто мне случалось видеть опьянелыми до безумия женщин и детей.

Сердцу моему, не привыкшему ни к каким подобным порочным явлениям, и душе, освященной истинными правилами православной веры, невыносимо было смотреть на это унижение и уничтожение целого народонаселения. Невольно после этих грустных, тягостных впечатлений являлась в душе мысль, каким бы образом избавить этот добрый народ от бедствий, в которые ввергают его непомерное употребление водки, ибо, кроме физического расслабления и безобразия, от сего порока происходящих, уничтожалось в народе всякое чувство веры, долга, совести и, наконец, совершенно расстраивался их семейный быт, союз супругов, союз родства, все поражалось этою порочною страстию и представляло людей более в образе бессмысленных тварей или подобных тем несчастливцам, которые уничтожают свою жизнь употреблением опиума.

Когда однажды подобная мысль упадет в неиспорченное сердце молодого человека, то, я полагаю, она не может его оставить без того, чтобы не произвести в нем пламенного желания пособить этому, так сказать, уже сроднившемуся с простым народом бедствию. Мы знали по слухам, что само благодетельное правительство удостоило на предмет сей обратить свое внимание, ибо случалось слышать во всей Малороссии, что генерал-губернатор Бибиков представлял о сем всемилостивейшему государю императору. Сколько по этому, столько же и по собственному убеждению, что ничто так не может прекратить в простом народе пьянство, как наставительное христианское чтение, я полагал, что изданием подобного чтения можно помочь самому правительству, в исполнении святых его намерений, другой цели я никакой не имел и иметь не мог, что доказывается тем даже, что мы хотели переводить, именно для народа, на понятный для него простонародный язык, «Сельское чтение» князя Одоевского.

Если оно издается для великороссиян, то тем более нужно для малороссиян, ибо у первых, по существованию откупов, пьянство не доходит до такого огромного размера, в котором оно является в Малороссии.

Афанасий Маркович

е) какое чтение для народа и учебники Вы хотели издавать?

Такое точно, какое издал князь Одоевский, с некоторым приспособлением к местности, как все сие можно видеть, из сделанных мною некоторых переводов означенного чтения.

Афанасий Маркович

8. В бумагах Ваших оказалось письмо Гулака, в котором он, между прочим, пишет о возвращении 12 января Василия Михайловича (Белозерского), о проведенных у него вместе многих вечерах, что у него застал опять Тарновского и опять имел счастие слушать превосходную его статью о крестьянстве в Малороссии, посредственный переход их из вольного состояния в рабство, патриархальные отношения помещиков и подданных и прочее, объясните:

а) какие именно Гулак имел частые и, как видно, короткие сношения с Белозерским и кто таков этот Тарновский?

Об сношениях Гулака и Белозерского я знал, что они находятся в дружбе и между собой переписываются. Тарновский есть помещик Полтавской губ., жительствующий в губ. Киевской.

Афанасий Маркович

б) какая это статья Тарновского о крестьянах и с какой целью она написана?

Тарновский, сколько по слухам мне известно, написал прекрасное сочинение, или, лучше сказать, статистику о крестьянах в Малороссии, но сам я ее никогда не слыхал и не читал.

Афанасий Маркович

в) по какому случаю и для чего Гулак обо всем этом писал к Вам?

Гулак писал ко мне об этом, вероятно, потому, что знал, сколько всегда поражало меня вышеписанное нравственное уничижение крестьян, что, может быть, он видел и в сочинении Тарновского.

Афанасий Маркович

9. В бумагах Ваших найдено еще пять писем Кулиша, в коих он, между прочим, пишет, что совершаются ныне в тишине дела, чреватые важными следствиями, что намерение его принялось и пустило корни, что Белозерский был для него всегда избранным сосудом и что он желал бы, чтоб перед отъездом за границу Вы были все вместе, чтоб поговорить и проститься хорошенько. Объясните в подробности:

а) какие совершаются в тишине дела, о коих Кулиш пишет?

Под сими выражениями я ничего более не понимал, как его литературные труды, в том смысле, что они, как он начал, могут со временем направить наших писателей к разработке материалов прежней жизни народа и русской истории в виде романов, как это сделал Вальтер Скотт.

Афанасий Маркович

б) какое намерение его принялось и пустило корни и какие?

О намерении его, пустившем корни, я разумел так, что он успел распространить вкус к изысканиям исторических материалов и представлении их в виде романов.

Афанасий Маркович

в) почему называет Белозерского избранным сосудом? Белозерский, будучи в университете, отличался всегда такою чистою, неукоризненною нравственностью, такою кротостию характера и такою христианскою любовью, что составлял удивление всех своих товарищей, и поэтому в этих выражениях письма Кулиша я видел только оценку этих редких в настоящий век нравственных достоинств.

Афанасий Маркович

г) были ли вы и кто еще у него на прощании перед отъездом за границу и что тогда происходило?

На прощании у него много было лиц, из живущих в Киеве, разговор был общий и более всего касался удовольствия путешествия за границу. Я же подробности всего тогдашнего разговора припомнить не могу, потому что все время был с дамами, которых также было у него много.

Афанасий Маркович

10. Оказалось еще в бумагах ваших четыре письма Белозерского, из коих в одном он пишет, чтобы эти вечера исполнены были серьезной важности и что он начертал себе план действий, который расширится сильно и принесет плоды; в другом, что ближние ему люди одни – славянского племени, вам известные, а другие – немцы, во избежание же всего, он просит сжечь все это письмо; в третьем, что он имеет детей, которые его разумеют, читает им лекции, говорит им, как мужам, и слова не падают даром, его держится и Дмитрий Пильчиков; в четвертом, что в Полтаве много найдется таких, в которых можно посеять святую любовь к родине и что он надеется пылко приняться за труды для любезной Украины.

Объясните, что означает содержание этих писем:

a) какие были вечера у Белозерского?

Я не знаю подробностей потому, что это письмо я получил с Полтавы. Говорил же он при свидании, припоминаю, писал, что они были литературные.

Афанасий Маркович

б) какой составил он план действий?

План действий его, как я всегда разумел и разумею, заключался в распространении литературной деятельности.

Афанасий Маркович

в) какие ближние ему люди славянского племени вам известны?

В этом письме Белозерский писал мне о моих родных в Полтаве и как они состоят из малороссиян и иностранцев, последних фамилия Д’Олива, то, вероятно, в шутку, так я по крайней мере понимал, он первых назвал славянами, а других немцами, так как в старину в России всякого иностранца не иначе называли, как немцами.

Афанасий Маркович

г) для чего он просил сжечь письмо?

Для того, что в нем заключался один фамильный секрет и относится к тому, что некоторое время мне нравилась очень сестра жены моего брата Елизавета д’Олива, но письма этого я не сжег, и справедливость моего показания можно видеть из него.

Афанасий Маркович

д) каких он имеет детей, которые его разумеют и в чем и какие он читает им лекции?

Он был преподавателем в Полтавском Петровском кадетском корпусе и, без сомнения, разумеет кадетов, как я понимаю, которым он преподавал историю.

Афанасий Маркович

е) кто такой Дмитрий П.?

Учитель Полтавского корпуса Дмитрий Павлович Пильчиков.

Афанасий Маркович

ж) за какие труды он надеется пылко приняться для Украины?

За собрание исторических материалов и исправление истории Малороссии, как я понимал, или же, может быть, как он имел мысль, для уничтожения нравственного разврата в народе, стараться об его образовании в христианском духе – учреждением школы, с позволения правительства.

Афанасий Маркович

11. В письме чиновника Затыркевича, между прочим, говорится, что Вам известно, какие несовершенные понятия имеет наш народ о религии, и на этом пункте, кажется ему, следует направить деятельность.

Объясните, какие связи и сношения имеет с Вами этот Затыркевич, кто он такой, по какому поводу и для чего писал он помянутое письмо и какую деятельность следует направить на основании религии для простого народа?

Затыркевич во время своего пребывания в здешнем университете жил со мною на квартире; он вышел прежде меня и служит теперь в Полтаве в Уголовной палате. Он любил заниматься философиею и смотрел с неодобрением на занятия мои литературою. Пред братом моим смеялся надо мной, что я собираю песни. Я в неудовольствии на него писал к нему об этом и доказывал, что если кто вырос среди народа и его поэтому любит, то понятно, что желает его изучать и не может иметь другого средства соболезновать о нравственном его упадке и невежестве, как представить свету, что и эти люди также имеют добрые чувства и достоинство человеческое; тем я оправдывал пред ним свои занятия народною малороссийскою поэзией и тем же упрекал его в холодности. В том письме я говорил, что языки суть живые цветы в цветнике божьем и что если народ какой говорит своим языком, то, изучая язык, можно изучить народ, который говорит им. Ответом и возражением его было письмо темное и невразумительное, в котором он советовал стараться просвещать народ религией, ибо о ней он имеет самое несовершенное понятие.

Афанасий Маркович

12. Вы писали к Белозерскому, чтобы он написал письменное обязательство побрести к Вам в известный день, к известному часу и что все написанное серьезно, хотя и Вами, как физиогномия Тюлли, как термометр на морозе, как поведение Нейкирха [177], как монархическая власть, как подлость души Брамбеуса и, как г-н Фавят, как журнал Министерства Народного просвещения, должность профессора и проч[ее].

Объясните: на какой час и для чего приглашали вы к себе Белозерского и что означают помянутые выражения в Вашей записке?

Однажды Белозерский читал мне свой разбор сочинений Гоголя, но не мог кончить и обещался прийти в другой раз; так как меня это очень занимало, то я писал к нему в шутку, чтоб он дал письменное обязательство на то, что он ко мне придет и при этом прибавлял также в шутку, что все написанное – серьезно, хотя и мною писано, ибо он меня не почитал человеком серьезным, а преданным удовольствиям и рассеянным. Для убеждения его, я требую от него прихода настоятельно, я употребил, также в шутку, несколько выражений о серьезности физиогномии Тюлли, неукоризненности Нейкирха и проч[ее].

Афанасий Маркович

13. В бумагах Ваших оказалась тетрадка стихотворений на малороссийском языке, самого вольного и возмутительного содержания.

Объясните: кто писал эти стихи, откуда они Вам достались и для чего Вы их у себя хранили?

Стихи эти сочинял Шевченко, получил я их, сколько припоминаю, от кого-то из моих товарищей и, кажется, от Навроцкого, что он и сам может сказать, если о том его спросят, а имел их у себя по любопытству, столько обыкновенному в молодых людях, в чем сердечно и раскаиваюсь и прошу великодушного прощения. Списывать никому их не давал.

Афанасий Маркович

14. Вы говорили студенту Петрову, что в скором времени желаете написать географию на малороссийском языке, кроме сего, по показанию Петрова, у вас было переложение на малороссийский язык истории Греческой республики.

Объясните: писали ли Вы помянутую географию и какая история Греческой республики переложена на малороссийский язык, кто сделал это переложение и для чего?

Действительно, я говорил Петрову, что намереваюсь писать географию, а история греческая, о которой он говорит, есть не что иное, как мой перевод Геродота. Но откровенно говорю, мысли твердой и решительной писать географию у меня не было и не было на то никакой цели, но об этом я говорил Петрову и, может быть, кому-нибудь и другому в разговоре, без всякого намерения. Геродота же переводил для изучения греческого языка, что почитается необходимым для студентов I отделения философического факультета.

Афанасий Маркович

15. Объясните со всею откровенностью, что Вам известно о составленном Обществе славянистов?

Докладываю со всею откровенностью и свидетельствуюсь богом, что мне решительно не было ничего известно о составленном Обществе славянистов.

Афанасий Маркович

16. Откуда могло явиться подобное направление между Вашими знакомыми и у Вас самих?

Я сам никакого славянского направления в мыслях моих не имел и об нем совершенно ничего не знаю, почему же подобное направление обнаружилось между моими знакомыми и товарищами, мне также неизвестно.

Афанасий Маркович

17. Кто именно были членами это общества?

Совершенно не знаю.

Афанасий Маркович

18. Кто Вас самих в оное принял и когда именно?

Меня никто не принимал, ибо я не принадлежал.

Афанасий Маркович

19. Когда самое общество составилось, с какою целью и по каким побуждениям?

Не знаю.

Афанасий Маркович

20. Какие, до времени арестования членов этого общества, были его действия?

Не знаю.

Афанасий Маркович

В заключении сих моих ответов, сделанных по чистой совести и с полною откровенностию, поставляю долгом верноподданного и честного человека, дабы на совести моей и на душе не оставалось никакой тайны, которую бы я не высказал, объяснить следующее: только в настоящее время, когда я арестован, страдаю морально и физически в каземате, удручен болезнию, когда делаемые мне допросы заставили меня глубже обратиться в собственное мое сердце и изыскивать в памяти все случаи и происшествия со мною бывшие, по отношению к моим знакомым также арестованным, как мне объяснилось при допросе, я вспоминаю, что однажды Костомаров среди обыкновенного разговора об ученых предметах и занятиях литературных упомянул, что хорошо бы мне принадлежать к обществу, которое для сего уже составилось. При сем он мне показал, что знак этого общества было кольцо, которое было у него на руке.

Понимая, что для составления ученого и литературного общества не нужно никаких подобных знаков и, что, может быть, в этом обществе есть что-либо и такое, что может быть противно правительству, потому что Костомаров иногда выражал мысли об общем соединении славян всех поколений в будущем неопределенном времени, я решительно отказался от всякой принадлежности к какому бы то ни было обществу. И когда, чрез несколько времени, припомнив об этом разговоре, спросил Костомарова о его обществе, то он мне отвечал, что оно расстроилось и уже не существует и отвечал со смехом. Поэтому я не придал ни первому, ни последнему о сем разговору в мышлении моем никакой важности и об этом совершенно позабыл. Теперь же поставляю священным долгом объяснить об этом.

Вот моя полная искренняя исповедь! Повторяю, что как к этому, так и к никакому другому обществу я не принадлежал и принадлежать не буду. Кольца для себя не делал, и если виноват в хранении непозволительных стихов и иногда разговорах не приличных ни моему званию, ни положению, то умоляю о всемилостивейшем прощении; твердо надеюсь на милосердие великого государя и богу и ему поверяю мою участь.

Студент Афанасий Маркович

Допрашивал действительный статский советник Н.Писарев

Ч. XI, арк. 50 – 62. Оригінал.

Опубл.: Збірник пам’яти Тараса Шевченка (1814 – 1914). – С. 225 – 233.

Примітки

177. Нейкірх Іван Якович (1803 – 1870) – доктор філософії. Протягом 1842 – 1862 pp. був проректором університету, а також деканом історико-філологічного факультету в 1839, 1842 – 1845 і 1850 – 1862 pp. Нейкірх автор праць: «Dichterkanon. Ein Versuch die vollendeste Werke der Dichtkunst aller Zeiten und Nationen auszuziechen» «Поетичний канон. Вибіркове дослідження найзавершеніших творів поетичного мистецтва всіх часів і народів» (Київ, 1853); «Historiae litterarum Graecarum summarium» («Короткий виклад історії грецької літератури» Київ, 1863) та ін. – Док. № 107.

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 3, с. 110 – 116.