Початкова сторінка

Тарас Шевченко

Енциклопедія життя і творчості

?

№ 531 1847 р. червня 8. – Лист Г. Л. Андрузького до попечителя київського учбового округу Траскіна, в якому він засуджує свої перші свідчення як неправдиві

Ваше превосходительство!

После того, что я сделал, мне совестно и писать к вам. Зная ваше благородное сердце, едва ли могу надеяться, чтобы мои поступки глубоко не огорчили вас: я, худший из студентов, оклеветал людей мне почти неизвестных, но достойных уважения. Оклеветал из-за самосохранения и по глупости. Тем более это теперь тяготит меня, что мои неосновательные, детские показания, сколько я вижу, имеют сильный вес.

Видевшись с Костомаровым всего только раза три, четыре, зная только, что он напечатал Славянскую мифологию кирилловскими буквами, и что прошлого года предполагал издавать, с дозволения правительства, журнал, я о нем насказал того, что заставило его изумиться и содрогнуться. Кулиша я вовсе не видал и почти ничего не слыхал о нем, а что наговорил: Кулиш ничего и знать не хотел, кроме Малороссии и Гетманщины. И чем это подтвердил? Пустою книжонкой «Повесть русского народа для детей», которой мои детские показания придали что-то ужасное.

О студенте Посяде сказал: Посяда, во чтобы то ни сталось, хотел преобразовать крестьянство, ненавидел дворян, монархизм, хотел шляхту обратить в православие, завесть училища и… Как я, так коротко его знавший, мог это сплесть, сам не постигаю? Без сомнения, я был причиною его вызова в Петербург. Не зная вовсе образа мыслей Шевченки, я его поставил едва не первым злодеем в целом мире единственно из-за того, что он написал вольные стихи, которые сам же после хотел уничтожить. Словом: Гулак, Навроцкий, Маркович – все и все, о чем только меня спрашивали, было мною очернено.

Наконец, самое показание о славянщине и Гетманщине. Все, что слыхал от наушничаний суд-инспектора Троцкого и при допросах, о чем только меня спрашивали, я преувеличил до нельзя и приписал разным лицам без оснований. Недоставало только обвинить их в наборе войск. И что еще более: эти люди не имели времени и на очных ставках оправдаться. Изумление было принято за страх, а двухминутная ставка не дала возможность объясниться делу, и собственное мое признание было почтено за сострадание к ним. Этим я и этих людей погубил, и заклеймил наш университет, и вас самого, ваше превосходительство, как попечителя Киевского учебного округа, поставил в неприятное положение. Если есть еще возможность исправить зло, мной наделанное, я уверен, что ваше превосходительство не преминете употребить все усилия. Ваше благородное сердце внушит вам необходимое. Я теперь в Казанском университете, покорнейше прошу ваше превосходительство указать выслать мои документы и бумаги здешнему начальству.

Пред вами прошу у всех студентов киевских если не прощения, то хоть сострадания ко мне. Не могу не упомянуть, что виною моего проступка суд-инспектор Троцкий: он наделил меня теми прекрасными показаниями, которые я впоследствии показал.

Вероятно, ваше превосходительство, пожелаете узнать, откуда он их почерпнул.

Вполне полагаясь на ваше превосходительство, честь имею быть ваш покорнейший слуга.

Г. Андрузский

1847 г., 8 июня, Казань

Ч. VIII, арк. 143 – 144. Автограф.


Примітки

Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 516 – 517.