№ 261 1847 р. квітня 21. – Протокол допиту Т. Г. Шевченка у ІІІ відділенні
Вопросы, предложенные художнику Шевченке
Апреля 21 дня 1847 г.
1. Опишите ваше происхождение, случай, по которому вы освобождены из крепостного состояния, воспитание ваше в Академии художеств, занятия ваши по выпуске из академии, поездки по Малороссии и причины, склонившие вас к занятиям более стихотворным, нежели живописью.
Я сын крепостного крестьянина; в детстве лишился отца и матери; в 1828 г. был взят помещиком во двор; в 1838 г. был освобожден из крепостного состояния августейшей императорской фамилией, чрез посредство Василия Андреевича Жуковского, гр. Михаила Юрьевича Виельгорского и Карла Павловича Брюллова. Брюллов написал портрет Жуковского для императорской фамилии и на эти деньги я был выкуплен у помещика. Учился я рисованию и живописи в Академии художеств по 1844 г. По выпуске из академии определился в Киевскую археографическую комиссию сотрудником по части рисования и собрания народных преданий, сказок и песен в южнорусских губерниях. Стихи я любил с детства и начал писать в 1837 г. Первое мое стихотворение под названием «Катерина» посвящено Жуковскому, которое возбудило энтузиазм в малороссиянах, и я стал продолжать писать стихи, не оставляя живописи.
2. Против вас имеются показания, что вы участвовали в замыслах Славянского общества св. Кирилла и Мефодия. Объясните подробно: когда и кем было учреждено это общество, а если предположение об учреждении его еще не приведено в исполнение, то кем и когда были делаемы эти предложения.
Показания, что я участвую в замыслах Славянского общества, несправедливы.
3. Кем сочинены и в чем именно состояли устав и правила Славянского общества, кто распространял и у кого находились экземпляры их.
4. Не было ли у вас тетради, называемой «Закон божий» с возмутительными воззваниями в конце и кто распространял экземпляры оной.
5. Кем изобретены символические знаки общества: кольца и образа во имя св. Кирилла и Мефодия, кто именно имел и не было ли у вас оных.
6. В чем состояли подробности предположений славянистов, каким образом надеялись они соединить славянские племена, восстановить самобытность каждого племени и особенно Малороссии.
7. Какие замыслы были против настоящего образа правления в России и какое правление предполагалось ввести в Малороссии и вообще в славянских землях.
8. Каким образом славянисты предполагали распространять образование между крестьянами и тем приготовлять народ к восстанию.
9. Кто и в каком виде хотел учреждать школы для простого народа, сочинять книги и какого содержания, кто собирал деньги для этих целей и не предназначались ли эти деньги для каких-либо других преступных целей.
10. Не было ли предположений действовать оружием, и если было, то когда и каким образом намерены были употребить это средство.
11. Кто из приверженцев славянства наиболее действовал, склонял и возбуждал к преступным замыслам, и не было ли одного, который всем руководил.
12. Правда ли, что Костомаров был представителем умеренной славянской партии, а Гулак его последователем, и что вы с Кулишом были представителями неумеренной малороссийской партии славянского общества.
3-, 4-, 5-, 6-, 7-, 8-, 9-, 10-, 11-, 12-й мне совершенно неизвестны.
13. Опишите подробно все действия Костомарова, Гулака, Кулиша, также Белозерского, Навроцкого, Андрузского, Марковича, Посяденка, помещика Савича, бывшего проф. Чижова и других вам известных лиц, каждого особенно и о каждом все, что знаете в отношении к замыслам славянистов.
С Костомаровым я познакомился в прошедшем году в Киеве, весною; на лето он уезжал в Одессу лечиться; в августе месяце он возвратился в Киев, и я с ним не виделся до декабря месяца, потому что я ездил по поручению комиссии для срисования Почаевской лавры; 9 января текущего года я опять отлучился из Киева и после того я с ним не виделся: переписки с ним не имел, кроме одного письма. Гулака я почти не знаю, потому что виделся с ним всего раза три в Киеве, да проехал с ним от Киева до Борзны и после того не виделся. С Кулишом я познакомился в Киеве в 1842 г., весною, во время отлучки моей из академии, и не виделся с ним до декабря 1846 г. в Киеве; переписки с ним не имел, кроме письма, в котором он мне советует поправить некоторые места в моих печатных сочинениях. Белозерского, Навроцкого, Андрузского и Марковича весьма мало знаю; с Посяденком и Чижовым совсем не знаком. Помещика Савича я встречал два раза у Костомарова. Об обществе славянистов я никогда ни от кого не слыхал ни слова.
14. Правда ли, что славянистов в Киеве вы побуждали к большой деятельности, что в отсутствие ваше некоторые из них охладевали в замыслах своих, а с возвращением вашим снова приходили в движение: что вы не знали границ в выражении преступных мыслей и всех монархистов называли подлецами.
Неправда, потому что когда я был в Киеве, то всегда был занят рисованием; никуда не выходил и к себе никого не принимал, чему свидетель товарищ мой художник Сажин [602], с которым я постоянно жил вместе.
15. С какою целью вы сочиняли стихи, могущие возмущать умы малороссиян против нашего правительства: читали эти стихи и разные пасквили в обществах друзей ваших и давали им списывать оные. Не сочиняли ли вы эти стихи для распространения идей тайного общества и не надеялись ли приготовлять этим восстание Малороссии.
Малороссиянам нравились мои стихи, и я сочинял и читал им без всякой цели; списывать не давал, а был неосторожен, что не прятал.
|
|
| Сторінки з протоколу допиту Т. Шевченка (т. 2, с. 326, 327) | |
16. Какими случаями доведены вы были до такой наглости, что писали самые дерзкие стихи против государя императора и до такой неблагодарности, что сверх великости священной особы монарха забыли в нем и августейшем семействе его лично ваших благотворителей, столь нежно поступивших при выкупе вас из крепостного состояния.
Будучи еще в Петербурге, я слышал везде дерзости и порицания на государя и правительство. Возвратясь в Малороссию, я услышал еще более и хуже между молодыми и между степенными людьми; я увидел нищету и ужасное угнетение крестьян помещиками, посессорами и экономами шляхтичами, ы все это делалось и делается именем государя и правительства; я всему этому поверил и, забыв совесть и страх божий, дерзнул писать наглости против моего высочайшего благодетеля, чем довершил свое безумие.
17. Кто иллюстрировал рукописную книгу ваших сочинений и не принадлежит ли тот, кто столько занимался вашими стихотворениями к злоумышленным славянистам.
Иллюстрировал мои сочинения гр. Яков де Бальмен, служивший адъютантом у одного из корпусных генералов и убит на Кавказе в 1845 г., и некто Башилов [603]. С первым я виделся один раз, а второго совсем не знаю.
18. Почему стихотворения ваши были в таком уважении у друзей наших, тогда как они лишены истин[н]ого ума и всякой изящности; не поклонялись ли они вам более за ваши дерзости и возмутительные мысли.
Стихотворения мои нравились может быть потому только, что по-малороссийски написаны.
19. С какою целью вы побуждали в Киеве Костомарова и других славянистов к изданию журнала на всех славянских наречиях, вызываясь сами участвовать в оном, и не было ли при этом намерения распространять посредством журнала преступных идей.
Не я, а бывший ректор Киевского университета Максимович просил меня и Костомарова участвовать в его журнале или составить сборник из статей, относящихся к Южной России, на великороссийском и малороссийском наречиях.
20. Между бумагами вашими находятся стихотворения Чужбинского и Забеллы, первого – возмутительные, а второго – пасквильные. Кто такие Чужбинский (если это не псевдоним) и Забелла.
Чужбинский псевдоним; фамилия его Афанасьев Александр, помещик Полтавской губ. Лубенского уезда. Забелла Виктор тоже помещик Черниговской губ., Борзенского уезда.
21. Кто такие Штрандман и Карпо и почему они в письмах своих называли вас: первый – «остатним из Козаков», а второй – «отомане наш». Не участвовали ли и они в замыслах славянистов.
С Штрандманом я познакомился в Яготине у кн. Репнина; он был там домашним учителем, а теперь не знаю, где он. Почему он называет меня «остатним из Козаков», не знаю; Карпо ученик Академии художеств, он и еще два ученика жили со мною на одной квартире, и как я был старше их летами, то они и называли меня «отоманом».
22. Не известно ли вам, сверх предложенного в предыдущих вопросах, еще что-либо о славянистах, их тайном обществе и замыслах.
Сверх всего, что я объяснил, я больше ничего не знаю.
Художник Тарас Шевченко
Ч. VI. арк. 57 – 65. Оригінал.
Опубл.: Былое. – 1906. – № 8. – С. 6 – 10: Збірник памяти Тараса Шевченка (1814 – 1914). – С. 163 – 167; Новицький М. Вказ. праця. С. 92 – 96; Т. Г. Шевченко в документах і матеріалах, – С. 109 – 113: Тарас Шевченко. Документи і матеріали. – С. 41 – 48; Т. Г. Шевченко. Документи та матеріали до біографії. – С. 189 – 194; Анісов В., Середа Є. Літопис життя і творчості Т. Г. Шевченка. – К., 1959. – С. 106.
Примітки
602. Сажин Михайло Макарович (р. н. невід. – 1885) – художник-пейзажист. Знайомий Т. Г. Шевченка по Академії художеств. 1846 р. жив у Києві разом з Шевченком у будинку на Козиному болоті (тепер Шевченківський провулок, № 8, будинок-музей Т. Г. Шевченка). Йому належать картини і малюнки з зображенням архітектурних споруд і краєвидів Києва: «Видубицький монастир у Києві» і «Щекавиця – місце, де похований князь Олег» та ін.
603. Башилов Михайло Сергійович (1821 – 1870) – художник-ілюстратор. Працював також як живописець і карикатурист. Закінчив Харківський університет. Т. Г. Шевченко познайомився з ним 1843 p., ймовірно, в Линовиці. Башилов разом з Я. П. де Бальменом ілюстрував рукописного «Кобзаря» Шевченка (1844); кожний з них виконав по 39 ілюстрацій: заставок, кінцівок і заголовних літер. Башилов, зокрема, ілюстрував «Перебендю», «Катерину», «Тополю, «До Основ’яненка», «Івана Підкову», «Тарасову ніч». На першій сторінці книжки Башилов намалював портрет Шевченка.
Подається за виданням: Кирило-Мефодіївське товариство. – К.: Наукова думка, 1990 р., т. 2, с. 324 – 328.